Рубенс. «Пан и Сиринга». Куда она бежит?

- Девушка, какая ты красивая!

К тебе, наверное, все пристают?

- Да.

- И ты всем отказываешь?

- Да. 

- Пожалеешь!

Этот анекдот приходит на память, когда видишь картину «Пан и Сиринга». Два действующих лица: мохнатое козлоногое мускулистое существо мужского рода – Пан и юная девица – нимфа Сиринга. Он как бы хватает ее, она как бы отбивается. В его руках прозрачная накидка, которая, видимо, была на девушке. Она еще придерживает ее левой рукой, закрывая свои прелести. И красное покрывало уже свалилось, едва держится на плече. 

Рубенс, Пан и Сиринга, 1617-19г, 40 x 61cм, Государственный музей,Кассель, Германия

Его намерения недвусмысленны: он хочет ее добиться. А ей этого совсем не надо. Его левая рука уже обнимает девицу, но на самом деле это – охапка тростника, намек на развитие событий. Дело происходит в болотных зарослях (не самое подходящее место для любовных дел). Но – достала его любовь («Хороши вы камыши вечернею порою!»).

Кто же они, персонажи картины? Их историю рассказывает Гермес, который отправился по заданию Зевса убить Аргуса и освободить свою любовницу Ио, которую Зевс превратил в корову (скрывал свои грехи), а потом вынужден был подарить ее своей ревнивой жене Гере (а Гера точно знала, кто именно эта корова!). Запутанная история... И вот Гермес со своей свирелью добрался до Аргуса, начал играть с намерением усыпить его и, отвечая на вопрос полусонного сторожа, откуда взялась эта волшебная дудка, рассказал ему о том, как Пан гонялся за Сирингой, как она от него убегала, и что из этого всего вышло.

Рубенс, Пан и Сиринга, фрагмент "Пан"

Пан - сын Гермеса (в греческом пантеоне богов – Гермес, в римском – Меркурий). Гермес – бог, сын Зевса. Но почему-то он решил подработать пастухом и отправился для этого в Аркадию (Аркадия - область Греции). Что и почему – непонятно, но «случилось то, что случилось». И как простой смертный бессмертный пастух влюбился до беспамятства в нимфу, которая не устояла перед ним. А вот тут самое время вспомнить Александра Сергеевича Пушкина: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, Не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку». Нимфа родила мальчика: «Был он с рогами, с ногами козлиными, шумный, смешливый» (Гомеровы гимны. «К Пану»).

Гермес был нормальным ребенком. И вполне симпатичным, когда стал взрослым. Как получилось, что у него родился такой, мягко говоря, необычный сын, непонятно: то ли он слишком торопился, то ли нимфа отчаянно сопротивлялась. Но вот так получилось.

Мамаша, естественно, была вне себя:

«Ахнула мать и вскочила и, бросив дитя, убежала:
В ужас пришла от его бородатого, страшного лика.»

Так Пан осиротел, о своей мамаше он больше не слышал и с ней не встречался.

А вот папа, Гермес, остался изрядно доволен:

«На руки быстро Гермес благодетельный принял ребенка.
Очень душой веселился он, глядя на милого сына.»

Мало того, он решил показать сына олимпийским богам:

«С ним устремился родитель в жилище блаженных бессмертных,
сына укутавши шкурой пушистою горного зайца.
Сел перед Зевсом-властителем он меж другими богами
и показал им дитя. Покатилися со смеху боги.
Всех порадовал мальчик – и назвали мальчика Паном»

Какие у этого мальчика были дела, чем он занимался, как он рос – неизвестно. Достоверно известно, что он проводил время в обществе нимф, пел, играл, танцевал. Насчет всего такого – может быть, и со всеми подряд, а до нас дошли сведения только об избранных. Он бессмертен, поэтому (наверное) его игры продолжаются до сих пор.

Теперь о Сиринге. Она – нимфа, дочь речного бога из Аркадии. И занималась он тем, что

«Часто спасалась она от сатиров, за нею бегущих,
И от различных богов, что в тенистом лесу обитают
И в плодородных полях.
Ортигийскую чтила богиню
Делом и девством она.» (Овидий, «Метаморфозы»)

И красива она была - копия Дианы, только что лук у нее был не золотой. Всех занятий – бегать по лесу в полуобнаженном виде (а может быть, и вовсе без одежды), всех тварей мужского рода соблазнять своей красотой, а потом от всех спасаться, чтобы остаться девушкой в честь Дианы (ортигийская богиня – Диана, Ортигия – древнее название острова Делос, родины Дианы).

Однажды ее увидел Пан, совершенно ошалел и начал гоняться за ней, добиваться взаимности. Она – ни в какую, убегает и убегает. А тут камыши, болото, река. Дальше бежать некуда, видимо, она не умела плавать, да еще и устала безмерно. И попросила своих водяных сестер спрятать ее. Пан уже ее догнал, обнял – и тут увидел, что держит в руках охапку тростника.

Рубенс, Пан и Сиринга, фрагмент "Сиринга"

Он аж застонал с досады:

«Как он вздыхает и как, по тростинкам задвигавшись, ветер
Тоненький звук издает, похожий на жалобный голос;
Как он, новым пленен искусством и сладостью звука,
"В этом согласьи, - сказал, - навсегда мы останемся вместе!"
Так повелось с той поры, что тростинки неровные, воском
Слеплены между собой, сохраняют той девушки имя.» (Овидий, «Метаморфозы»)

Была нимфа Сиринга – превратилась в тростник, а потом во флейту, которая получила собственное имя «сиринга». Две спаренные дудочки разной длины – первичный вариант флейты. Со временем инструмент усложнился, изменилась конструкция, флейта стала поперечной. Но и продольная флейта получила свое развитие: она стала многоствольной. Каждый ствол, каждая трубочка издают свой звук.

Многоствольная сиринга

Кстати, о папе Пана, Гермесе. Вернемся к началу, когда Гермес рассказывает Аргусу, откуда появилась такая дудочка, которая усыпляет. Это значит, что сынок (Пан) снабдил папу (Гермеса) сирингой. Зачем и почему? Может быть, Пан убедился в том, что звуки его флейты усыпляют (и пользовался этим в общении с нимфами)? А Гермес, зная об этом, попросил сына сделать и ему такую, когда он пошел убивать Аргуса?

В общем, веселая семейка с ужасной наследственностью. Сиринга была права: лучше быть тростником, чем понести от такого. Жалобы Пана на то, что он остался при своих интересах, его слова о том, что память о нимфе останется в звуках и названии флейты – не более, как уловка разжалобить очередную нимфу.

Инструмент стал символом пасторали, деревенской идиллии. Мало того, сохранилась статуя «Пан обучает Дафниса игре на сиринге»: искусство обольщения при помощи музыкального инструмента передавалось от одного умельца к другому. В этом случае – Дафнису, который соблазнил Хлою (правда, флейта в этом процессе не участвовала).

Вот такая история. И если срезать тростинку и подуть в нее – услышите отголосок этой древней байки, как он ее догонял, а она – убегала...

Пан обучает Дафниса игре на сиринге. Мрамор, римская копия с греческого оригинала Хелиодоруса, 3-2 век до н.э., коллекция Фарнезе, археологический музей Неаполя, Италия

Рубенс. Персей и Андромеда. Миф и современность

Началось все в древнем городе Аргосе, развалины которого до сих пор существуют в Греции рядом с современным Аргосом. Был в этом городе царь. Хоть он и был царь, но хотел знать свое будущее, как простой смертный. Пошел он однажды к оракулу, к предсказателю. И услышал, что смерть ему принесет внук, сын его дочери Данаи. Папа хотел жить, но он любил свою дочь. Данаю он не убил, а посадил в башню и приставил к ней служанку.

Ему и не снилось, что всемогущий Зевс влюбится в его дочь и упадет на нее в виде золотого дождя.

На картине Тициана - Даная, на которую падают золотые монеты. Так на нее снизошел Зевс. Рядом – служанка. Служанка не растерялась, подставила подол, чтобы ничего не пропало. Видимо потому, что до нее не дошло: сам Зевс падает сверху, его не надо ловить таким образом.

Тициан, Даная, 1554 год, 120х187, Эрмитаж, Петербург, Россия

От золотого дождя родился Персей. Когда царь услышал крик ребенка, он начал допытываться, откуда оно взялось. Естественно, он не поверил, что это ребенок Зевса, но на всякий случай велел посадить мать и ребенка в ящик, ящик бросить в море. А служанку – казнить. (Полная аналогия «Сказки о царе Салтане» А.С.Пушкина).

Ящик выбросило на остров Серифос. Персей рос в семье, один из мужчин которой влюбился в Данаю. И чтобы Персей не мешал, его отправляют за головой Горгоны Медузы – чудовища, взгляд которого превращал человека в камень. Как бы на верную смерть.

Но боги и нимфы снарядили Персея волшебными вещами: шапкой - невидимкой, крылатыми сандалиями, шлемом. По пути (благодаря подсказке богинь) он овладел волшебным мешком, зеркальным щитом. С помощью этих штучек Персей смог отрубить голову Горгоне Медузе. Голову он взял с собой в рюкзаке. И отправился домой воздушным путем на крылатом коне Пегасе, который появился из тела убитой Горгоны Медузы.

А в это время на скале в море страдала Андромеда. Ее хвастливая мамочка Кассиопея вздумала состязаться в красоте с морскими богинями – нереидами. Она заявила, что красивее нереид. Те оскорбились и попросили своего папу Посейдона наказать гордячку. Этот папа тоже считал, что его дочки красивее кого-бы то ни было. Поэтому он послал на Эфиопию, в которой царствовала Кассиопея, чудовище. И это чудовище должно было умертвить всех жителей, всех подданных Кассиопеи. Но тут, как это часто бывает, появилась возможность сделки: отдать чудовищу дочь Кассиопеи и спасти народ от уничтожения.

Вот так Андромеду приковали к скале, отдали чудовищу во владение.

А Персей пролетал как раз над этой скалой. Пригляделся – и влюбился. Сразу и навсегда. И был готов немедленно ее освободить. Если Андромеда согласится стать его женой.

Андромеда, видимо, была рада такому исходу. Спросили только ее папу, согласен ли он на такую сделку. Папа согласился, Персей убил чудовище, освободил Андромеду и женился на ней. Андромеда родила ему одну дочь и шестерых сыновей. Так закончилась история Персея и Андромеды.

Рубенс, Персей и Андромеда,1620 год, 99х139 см, Эрмитаж, Петербург, Россия

И так началась история Персея и Андромеды в живописи. На картине Рубенса «Персей освобождает Андромеду» Андромеда уже без оков, рядом с Персеем – его крылатый конь, а у ног Персея – поверженное чудище, сторожившее Андромеду. Над головой Персея – богиня, которая надевает на него венок победителя. Андромеда стыдливо прикрывает свои прелести, а Персей жестом как бы говорит ей, что пора открыться, ты мне невеста.

Эта картина была написана в 1620 году. Но в том же году Рубенс написал еще один вариант. На этом полотне нет ужасной Горгоны Медузы, которая была на щите Персея в первом варианте. Нет и богини, которая венчает победителя лаврами. Персей в роскошном шлеме снимает кандалы с рук Андромеды.

Рубенс, Персей и Андромеда, 1622, 100х134 см, Gemäldegalerie, Berlin, Германия

И морское чудище исчезло с первого плана. Видимо, художник решил сделать картину несколько лиричнее.

Прошло 20 лет. И снова Персей освобождает Андромеду.

Трудно сказать, что побудило художника сделать еще один вариант картины. На этом полотне нет крылатого коня, нет чудовища, почти нет скалы, к которой прикована Андромеда. У Персея нет его волшебных атрибутов: щита, шлема… И в то же время получилось так, что внимание зрителя уже не рассеивается на детали, которые были важны для художника в первых вариантах.

Рубенс, Персей освобождает Андромеду, 1641, 267 см x 162 см, Прадо, Мадрид, Испания

А что с пророчеством насчет смерти отца Данаи от руки внука? Оно сбылось: на одном из соревнований Персей неудачно метнул диск и попал в голову папы, который был среди зрителей.

В этой достаточно благополучной истории есть один диссонирующий момент: Персей заявляет, что он спасет Андромеду только в том случае, если она станет его женой. Может быть, в те времена такое сватовство было моральной нормой. Сегодня это воспринимается как грубое домогательство: «Ты не со мной – так оставайся с чудовищем!» Как-то неблагородно это звучит, это не очень достойно сына Зевса. Хотя в греческой мифологии можно найти не один пример такого типа (если не хуже).

Из этой древней легенды как бы становятся ясными некоторые суеверия и обычаи. Помните предостережение: «Не хвастайся, навредишь себе!». Это прямо идет из того, что хвастливая Кассиопея своей кичливостью навлекла на себя гнев Посейдона (и если бы не Персей – Андромеда до сих пор стояла бы у скалы в открытом море).

А сглаз или дурной глаз. Горгона Медуза не смогла уничтожить Персея только потому, что ее взгляд отражался в его щите и не имел смертельной силы. Отголоски этого поверья - всякого рода броши и амулеты, которые носят на груди. Если следовать легенде, то надо носить что-то яркое и блестящее, от которого взгляд дурного человека теряет силу.

Вот тебе и миф. «Сказка – ложь, да в ней намек»…