Рубенс. Геро и Леандр: любовь, море и смерть.

Греция. Древняя Греция. Геллеспонт – пролив между Эгейским и Мраморным морем.  В самом узком месте пролива на противоположных берегах - города Сестос и Абидос. В те времена еще не было Константинополя, не было Стамбула. И эти города были как бы звеньями, связывающими Европу и Малую Азию. Кипела торговля, судоходство и страсти.

Проливы между Черным и Эгейским морями

Геллеспонт (Дарданелльский пролив)

Историю эту донес до нас Мусеус (Musaeus по прозвищу «Грамматик»). Жил он в Греции в 6 веке н.э., что было несколько ближе к описываемым в его сочинении событиям, чем наше с вами время.

Итак, когда-то в двух городах, расположенных на противоположных берегах пролива Геллеспонт, бывали праздники в честь богов, в том числе и Афродиты. На них съезжались и из Греции, и с Кипра, и из Ливана. Праздник – как и сейчас – место, где можно познакомиться, весело провести время с новыми знакомыми, ну и все такое.

Героиня этой истории по имени Геро жила в Сестосе, в башне на берегу моря. Она принесла обет служения Афродите и жила уединенно, только в обществе служанки. Она никогда не участвовала в сборищах сверстниц, никогда не бывала на праздниках. Так хотели ее родители и она сама.

Герой повести – Леандр – жил в Абидосе. И вот в честь Адониса и Афродиты в Сестосе готовится праздник. Геро впервые «выходит в свет». (Здесь в повествовании некоторый туман: она была одна или в сопровождении служанки?).

Что увидели молодые люди, когда Геро появилась на публике? «Геро ничего не хотела в жизни, кроме как быть жрицей Афродиты. Но ее лицо, напоминающее своей белизной Луну,  светилось  любовью.  Более того, говорят, что когда она шла, казалось, что она идет по лугу роз, а ее ноги летят даже не как у трех, а как у сотни граций. Многие  юноши готовы были именно ей принести себя в жертву без остатка, хотя они приехали на фестиваль  в Сестус принести жертвы богам. Ее совершенство, такое близкое, действовало на них гораздо сильнее, чем недоступная красота. И они думали, что никогда больше не увидят такой утонченности и прелести, хотя раньше  они могли видеть прекрасных женщин во многих городах,  а тем более в Спарте, острове таких восхитительных женщин, как Елена Прекрасная.»(Мусеус).

Молодежь проглотила языки. «Ослепленные красотой Геро многие юноши теряли дар речи. Они говорили, что готовы немедленно умереть, если они смогут первыми провести ночь с Геро, или они готовы жениться на ней даже ценой бессмертия, или что  им никогда не надоест созерцать ее. Но, как всегда, кто-то молчит, а кто-то делает. Леандр, любовь которого прогнала все страхи, подошел к Геро с безмолвными жестами. Вот так часто приходит любовь. Пока слова приходят (а приходят они слишком медленно),  красота находит свой путь к душе. Как говорится, через глаза. Так и здесь: Геро и Леандр соединили руки прежде, чем они произнесли хотя бы слово.»(Мусеус)

Куда идти? Леандр привел ее в храм любви, в храм Афродиты и стал умолять отдаться. Он говорил, что она для него теперь богиня, что она для него звезда, ярче которой нет на небе. Геро молчала, но как бы впитывала его страсть. И ее сердце вспыхнуло, и она ему сказала: «Незнакомец, твои слова могут возбудить камень!»

Она сказала Леандру, что они не могут  пожениться, даже если бы захотели: родители против брака с чужестранцем. Тогда Леандр сказал, что он будет приплывать к ней из Абидоса. Только чтобы она зажгла ему фонарь, чтобы он мог найти к ней дорогу.

Они стали любовниками. Они проводили вместе бессонные ночи, а поутру он возвращался в Абидос. И оба с нетерпением ждали темноты, чтобы насладиться друг другом. «В сумерках Леандр бродил по берегу, ожидая сигнала, и когда смеркалось и наступала ночь, Геро зажигала лампу на башне.  И он загорался, когда видел горящий фонарь, и чувствовал, что Афродита, рожденная в море, защищает его, и он бросался голый в море. Разрезая волны, Леандр был сам себе кораблем, гребцом, свитой, сверяя свой курс по фонарю, который  Геро  загораживала от ветра своим плащом.» (Мусеус).

Все было хорошо, пока было тепло. Когда пришла зима, море стало холодным и бурным, и даже мореходы вытянули свои корабли на берег. Леандр продолжал плавать к своей возлюбленной. Но однажды он оказался в центре бури, а порыв ветра задул фонарь на башне Геро. И Леандр не смог доплыть до заветного берега. Его тело волны выбросили к подножью башни. И когда Геро увидела его, израненного скалами, она бросилась с башни в море.

Легенда о влюбленных была очень популярна. В  Абидосе во 2 веке н.э. выпустили монету с изображением свидания влюбленных. Поэты и прозаики всех времен посвящали Геро и Леандру своипроизведения. Художники не один раз рисовали сцены из жизни молодых любовников: свидания, расставания, смерть.

Монета из Абидоса, 2 в н.э.

На картине Питера Пауля Рубенса мертвенно бледного  Леандра выносят на берег  нереиды, обитательницы морей. Они уже почти остановили бурю, схватку ветров северного с южным и восточного с западным, на небе появилось  окно, освещенное луной. Они влекут его к берегу, подальше от чудовища с огромной пастью. Они пытаются остановить водяные валы, им это удается – и пучина становится как бы колыбелью для погибшего. Они  вытягивают несчастного на берег, а Геро уже падает со своей башни, как бы летит на последнюю встречу со своим возлюбленным.

Почему Афродита, богиня любви, не уберегла влюбленных от такой  участи? Может быть, потому, что (как пишет Мусеус) «это была свадьба без танцев, постель без гимнов, что Гера, покровительница брака, не была умилостивлена, что родители не славили Гименея, иными словами, не были выполнены необходимые обряды». Но несмотря ни на что, образ пламенно влюбленных живет в памяти людей вот уже несколько тысячелетий. 

Рубенс, Геро и Леандр, 1605 год, 128х217 см, Галерея старых мастеров, Дрезден, Германия.

  

Рубенс Питер Пауль, Геро и Леандр, 
фрагмент "Мертвый Леандр"

Рубенс Питер Пауль, Геро и Леандр, 
фрагмент "Нереида останавливает водяной вал"

Рубенс Питер Пауль, Геро и Леандр, 
фрагмент "Морское чудище"

 Рубенс Питер Пауль, Геро и Леандр, 
фрагмент "Геро бросается в море"

P.S. Не все абсолютно верили  легенде. Одно из сомнений – возможность переплыть этот пролив. Как пишет Броневский В.Г. в своих «Записках» (БРОНЕВСКИЙ В. Г. ЗАПИСКИ МОРСКОГО ОФИЦЕРА, часть третья. 1807 год.)«Дарданелльский (смотри карту Дарданелльского пролива), в древности - Геллеспонтский пролив, получил свое название от царя Дардана, построившего на нем город своего имени (ныне малые Дарданеллы). Невозможно поверить, чтобы на таком течении, которое иногда бывает по 6 миль (10,5 верст, верста – 1 км 66 м) в час, мог Ксеркс утвердить чрез пролив мост; по сей же причине еще менее вероятна прекрасная история Геро и Леандра.»

Но оказалось, что можно преодолеть пролив вплавь. Спустя три года после этих заметок, в 1810 году лорд Джордж Гордон Байрон переплыл это место на Геллеспонте. Из Сестуса в Абидос он плыл один час десять минути написал по этому поводу такое стихотворение:

СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ПОСЛЕ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ВПЛАВЬ ДАРДАНЕЛЛ МЕЖДУ СЕСТОСОМ И АБИДОСОМ

                      Леандр, влюбленный эллин смелый,

                      О девы, всем известен вам:

                      Переплывал он Дарданеллы

                      Не раз наперекор волнам.

                         Декабрьской ночью, в час бурливый,

                         Он к Геро на свиданье плыл,

                         Пересекая ширь пролива, -

                         О, их удел печален был!

                      Я плыл под ярким солнцем мая;

                      Сын века хилого, я горд,

                      Устало тело простирая:

                      Какой поставил я рекорд!

                         Леандр, как говорит преданье,

                         Во тьме декабрьской ночи плыл,

                         Ища любви и обладанья;

                         Меня ж толкал тщеславья пыл.

                      Пришлось обоим нам несладко,

                      И гнев богов нас поразил;

                      Он - утонул, я - лихорадку

                      В воде холодной захватил.

                      9 мая 1810

Рубенс. Каллисто, Юпитер и Диана. В чем вина Каллисто?

 Юпитер – главный из богов-олимпийцев, между прочим, женатый на Юноне, парит над своими владениями. И вдруг  его – громовержца - как будто пронзает молния:

           « ... вот поражен...  

            Девушкой, встреченной им, - и огонь разгорается в жилах.» (здесь и далее – цитаты из «Метаморфоз» Овидия).

 Эта девица - нимфа Каллисто из свиты Дианы – богини охоты.  

           « Не занималась она чесанием шерсти для тканей.

            Разнообразить своей не умела прически. Одежду

            Пряжка держала на ней, а волосы - белая повязь.»

Такая простушка, без претензий. Но очень ленивая! Что в ней нашел Юпитер?

          

            «Девушка в рощу вошла, что порублена век не бывала.

            Скинула тотчас колчан с плеча и лук отложила

            Гибкий, сама же легла на травою покрытую землю;

            Так, свой расписанный тул подложив под затылок, дремала.

            Только Юпитер узрел отдыхавшую, вовсе без стража...»

Даже Юпитер предпочитал легкую добычу: без охраны.  

            «"Эту проделку жена не узнает, наверно, - промолвил, -

            Если ж узнает, то пусть! Это ль ругани женской не стоит?"»

Логика настоящего бога: миг с молодушкой стоит небольшого семейного скандала!

            «Вмиг одеяние он и лицо принимает Дианы

            И говорит: «Не одна ль ты из спутниц моих?»» ...

(Юпитер менял свою внешность не один раз, для него это было проще пареной репы.)  

Вопрос мнимой Дианы «Не одна ль ты из спутниц моих?» не удивил Каллисто – и это удивительно! Неужели у Дианы был настолько сильный склероз, что она не помнила своих нимф и регулярно спрашивала «Не одна ль ты из спутниц моих?»?

            «И дева с лужайки

            Встала. "Привет, - говорит, - божеству, что в моем рассужденьи

            Больше Юпитера, пусть хоть услышит!" Смеется Юпитер,

            Рад, что себе самому предпочтен, и дарит поцелуи;

            Он неумерен, не так другие целуются девы".»

Рубенс изобразил момент, если можно так выразиться, сближения: Юпитер на подступах. Обнаженная нимфа еще сидит, опираясь на колчан со стрелами, на ее лице – какое-то недоверие. А Юпитер как бы нависает над ней (чуть поодаль – орел, символ Юпитера).

Она принимает его поцелуи, потому что думает, что перед ним Диана. (Но из этого же следует, что она целовалась с Дианой и с другими девами – и неоднократно, для нее это было привычно. Что бы это могло значить?)

Есть одна деталь в этом рассказе, которая не вяжется с представлениями о Диане и ее свите: нимфа как бы не должна гулять в одиночку, не должна охотиться в одиночку. Почему вдруг Каллисто приспичило оторваться от массы? За каким лешим ее понесло в другой лес?

Рубенс, Юпитер и Каллисто,1611год, 202х305 см, Staatliche Kunstsammlungen, Kassel, Germany.

            «В лес направлялась какой рассказать готовую деву

            Стиснул в объятиях он, - и себя объявил не безвинно.»

Каллисто хотела  ответить на вопрос,  но не успела: Юпитер ее начал тискать, а потом - вот очень интересный оборот! - «себя объявил небезвинно». Иначе говоря, его подлая мужская сущность выдала его с головой!

            «Сопротивляясь, она - насколько женщина может -

            С ним вступает в борьбу, но Юпитера дева какая...

            Может осилить...? »

Прощай, невинность! А что соблазнитель (если не сказать – насильник)?

            «Победитель Юпитер

            Взмыл в небеса.»

Что называется, ни «спасибо», ни «до свидания»! Каллисто чувствует себя раздавленной, опустошенной, она обесчещена:

             «Опостылел ей лес - достоверный свидетель, -

              Чуть не забыла она, удаляясь оттуда, колчан свой

              Взять и стрелы, и лук, на ветку повешенный рядом.»

Но жизнь  продолжается, она  охотится, как прежде. Встречает своих подруг, Диану:

            «Вот с хороводом своим Диктинна по высям Менала

            Шествуя, диких зверей удачным горда убиеньем,

            Видит ее и, увидев, зовет; но в испуге сначала

            Та убегает, боясь, не Юпитер ли вновь перед нею.»

(«Диктинна по высям Менала шествуя» – Диана проходит по горному хребту Менал в Греции.)

Диана зовет нимфу, а Каллисто вся перепугана, боится снова оказаться наедине с Юпитером:

            «Но, увидав, что идут с ней вместе и нимфы, решила

            Дева, что козней тут нет, и к легкой толпе их примкнула.

            Как преступленья - увы! - лицом не выказать трудно!

            Очи едва подняла, пошла, но не рядом с богиней,

            Как то бывало; теперь из целого строя не первой.»

 Видимо, Каллисто за какие-то заслуги занимала высокое место среди нимф.

            «Молча идет и свое выдает поруганье румянцем.

            Девой когда б не была, могла бы по тысяче знаков

            Видеть Диана вину; говорят, и увидели нимфы!»

«Девой когда б не была, могла бы по тысяче знаков видеть Диана вину» - Диана была девственницей, поэтому она не смогла увидеть грех Каллисто. Но что интересно: «увидели нимфы»! Значит, нимфы не сохраняли себя! А как же их обеты девственности?

           « Лунные в небе рога возникали уж кругом девятым,

            Как, от охоты устав, истомленная пламенем брата,

            В свежую рощу придя, откуда струился с журчаньем

            Светлый ручей и катил волною песок перетертый,

            Местность одобрив, к воде стопою она прикоснулась

            И, похваливши ручей, - "Далеко, - говорит, - соглядатай

            Всякий; нагие тела струею бегущей омоем!"

            ... Все сняли одежды...»

( «Лунные в небе рога возникали уж кругом девятым» - прошло 9 месяцев со дня падения Каллисто.

«истомленная пламенем брата» - пламя брата – это лучи солнца, олицетворением которого является Феб - Аполлон, брат Дианы. Сама Диана – олицетворение луны, поэтому в ее диадеме есть луна. Иными словами, Диана перегрелась на солнце.)

За 9 месяцев только раз обмыться в чистом ручье? Представьте себе, как вся эта толпа почти год носится по лесу немытая!

      

Рубенс, Диана и Каллисто, 1638 год, 202х3232 см, Прадо, Мадрид, Испания

Черная нимфа –  Келено, крайняя справа Майя.  

На картине Рубенса «Диана и Каллисто» - купание Дианы и ее свиты. Ручей слева, Диана только что вышла из воды, ее отирает Келено (в переводе с греческого – мрак, темнота). Все уже выкупались, а Каллисто оттягивала до последнего свое разоблачение, и вся голая команда  помогает ей снять хитон. Каллисто потупилась, еще секунда – и ее грех обнажится. Две нимфы раздевают ее, еще три наблюдают за этим (видимо, в предвкушении чего-то необычного). 

А справа  еще одна, Майя (в переводе с греческого – кормилица), которая смотрит на все это с состраданием, сочувствием.  По легенде она выкормила сына Каллисто. Она тоже понесла от Зевса, ее сын – Гермес. Очень может быть, что Майя кормила своим молоком одновременно сына Каллисто и своего сына Гермеса.

Остальных  назвать невозможно, потому что общее число нимф 19, а показано только 8, включая Каллисто. Все они были любовницами Юпитера и рожали от него детей.

Рубенс, Диана и Каллисто, 1638 год, фрагмент "Диана"

            «...Медлит она лишь одна. Со смутившейся платье снимают.

            Только лишь спало оно, наготою был грех обнаружен.

            Остолбеневшей, закрыть пытавшейся лоно руками, -

            "Прочь, - сказала, - иди, родника не скверни мне святого!" -

            Кинтия и отойти от своих приказала ей спутниц.»

Заметим, что нимфа с животом до самого последнего месяца беременности бегала по горам вместе со всеми, охотилась – и ни разу не попалась на глаза Диане! Может быть, ее покрывали товарки, прятали в толпе?

Грех обнаружен. Диана прогнала Каллисто из своей свиты, лишила ее своего покровительства. Кончилось это печально: ревнивая Юнона не хотела повторения связи своего супруга Зевса с нимфой. Она обратила Каллисто в медведицу, которую спустя почти пятнадцать лет чуть не убил ее собственный сын.

А вся вина несчастной нимфы – она понравилась властителю мира...

Нимфы разоблачают Каллисто (в центре).

                       

 Нимфа Келено

  

                                                                         

 Нимфа Майя

Рубенс, Диана и Каллисто, 1638 год, фрагменты

P.S. Если сравнить обе картины, то бросается в глаза различие в изображении тел: Юпитер и Каллисто выглядят как юноши с подрисованной грудью и прической. Как будто  нарисованы женщины, но выглядят слишком по мужски. Это наводит на мысль, что  картина написана не Рубенсом. Скорее всего, это полотно написал кто-то из его учеников по его замыслу. Может быть, Рубенс сделал набросок, этюд, а потом по готовой картине прошелся своей кистью, но не более того.

Рубенс. Рубенс. Меркурий и Аргус. За что убили сторожа?

Над  головой спящего старика занесен меч. Еще миг – и… На фоне такого безмятежного пейзажа свершится нечто ужасное. На полотне, кроме молодого и старого, присутствует корова. В руке молодого – дудка, на голове – широкополая шляпа.

Что молодому нужно от старого? Как бы вокруг, кроме коровы, никого и ничего нет. Значит, цель – забрать корову.

Подпись под картиной: «Меркурий и Аргус». Оказывается, это все (отъем коровы посредством убиения сторожа) делается по прямому приказу Зевса. И вопреки воле его жены Геры, страшно ревнивой (и не без причины).

Рубенс, Меркурий и Аргус, 1636 год, 180х298 см, Прадо, Мадрид, Испания

Зачем Зевсу понадобилась корова? Дело в том, что Зевс соблазнил жрицу Геры (имя ей, этой жрице -–Ио) а точнее - взял ее силой (Овидий, "Метаморфозы", вторая книга):

      Видел Юпитер ее, когда от реки возвращалась
      Отчей, и - "Дева, - сказал, - что достойна Юпитера, всех бы
      Ложем своим осчастливила ты; заходи же под сени
      Рощ глубоких, - и ей он рощ показывал сени, -
      Солнце пока высоко посредине стоит небосвода.
      Если страшно одной подходить к звериным берлогам,
      В рощ тайники ты войдешь, имея защитником бога,
     И не из черни богов, но того, кто великий небесный
      Скипетр держит в руке и летучие молнии мечет.
      О, не беги!" Но бежала она. И пастбища Лерны
      Были уже позади, и Лиркея поля с деревами
      Тоже; но бог, наведя на землю пространную темень,
     Скрыл ее, бег задержал и стыд девичий похитил.

 И когда Гера об этом узнала, она страшно 

разгневалась. Ну, просто вышла из себя. Зевс, пытаясь уберечь свою возлюбленную, обратил ее в корову (как раз ту, которая на картине). Гера, пытаясь предотвратить продолжение любовной связи Зевса с Ио (коровой), выпросила ее у Зевса. А чтобы ее никто не взял, как бесхозную вещь, или не увел к себе в хлев, Гера приставила к корове сторожа – Аргуса.

Аргус был многоглазый и получил прозвище Паноптес (всевидящий). Он был очень силен, но, видимо, к этому моменту постарел. Он привязал корову к дереву, а сам присел под ним.

И тут появляется посланник Зевса – Меркурий. Вообще-то, Меркурий (или по гречески –Герме́с) – это хороший бог: бог обмана, воровства и красноречия, бог торговли, прибыли, разумности, ловкости… Он даже считался покровителем гимнастики. Но вот по приказу своего папы Зевса пошел на мокрое дело: папа сказал – надо делать. А что делать? Освободить любовницу из-под надзора жены, ревнивой Геры.

И тут на помощь Меркурию приходит его умение играть на свирели (свирель в его левой руке). Он начинает играть (еще на подходе к месту, где присел Аргус), Аргус начинает дремать. А Меркурий в это время подходит к нему поближе, достает меч…

В итоге Меркурий уводит корову. Но история на этом не кончается. Озлобленная Гера посылает на Ио (корову) слепня, который не дает корове (Ио) спокойно жить. Корова начинает убегать от слепня. В бегах она побывала в всех местах Греции, потом переправилась в Азию, дошла до Египта.В ЕгиптеЗевс снова вернул ей ее женский облик, снова начал к ней приставать, в итоге она родила от Зевса сына Эпафа - родоначальника героев. И зачем надо было убивать несчастного Аргуса, если любовная связь была продолжена так успешно, хотя и с некоторой задержкой?

Рубенс, Меркурий и Аргус, 1635 год, 63х87 см, Галерея старых мастеров, Дрезден, Германия

Смерть не принесла Аргусу покоя. Меркурий доставил его голову Гере. И эта досточтимая богиня оказалась настолько немилосердной, настолько жестокой, я бы сказал, изуверски жестокой, что вынула у Аргуса его глаза (пишут, что их было 100) и вставила их в глазки павлиньего хвоста (павлин – символ Геры).

И это – женщина, богиня, которая была как бы покровительницей материнства! Ужас – и только!

Картины Рубенса написаны с интервалом в один год. Обе они достаточно близки к литературной основе. В первом варианте трагическая сцена больше напоминает пасторальную: Меркурий только что усыпил Аргуса, отнял флейту от губ и обнажает меч. Второй вариант картины более драматичен: Меркурий в порыве, меч занесен, сейчас последует удар. Можно сказать, что через год Меркурий перешел от слов к делу и занес меч (в раннем варианте он только вынул его из ножен).

Характерная деталь одежды Меркурия – шляпа с широкими полями. Иногда на ней изображают крылышки. Иногда крылышки над головой Меркурия появляют так, без шляпы.

Про корову ничего особенного нельзя сказать – корова и корова.

Есть еще одна картина Рубенса – «Гера и Аргус».. Гермес принес Гере голову убитого Аргуса, чтобы она поместила глаза Аргуса на павлиний хвост.

 Рубенс, Гера и Аргус, 1611 год, 249х296 см, WALLRAF-RICHARTZ-MUSEUM, Кельн, Германия.

Гера собственноручно вынимает ему глаза и вставляет в глазки павлиньих перьев. Обратите внимание на выражение ее лица: это тихое торжество, это наслаждение своей властью!

Иногда жестокость современных преступлений поражает, но корни – в этих легендах и мифах.

Остается загадкой: почему художник рисовал это все?

Что в его душе было созвучно событиям, происходившим в тридевятых царствах, в тридесятых государствах, в незапамятные времена?