«Ты — моя мелодия,
Я — твой преданный Орфей.
Дни, что нами пройдены,
Помнят свет нежности твоей.
Все как дым растаяло,
Голос твой теряется
вдали...»
Н. Добронравов
Орфей – певец, у него был настолько волшебный голос, он так
пел, что «приходили в движение деревья и скалы» (Аполлодор, Мифологическая
библиотека).
«...к нему собирались дикие звери, очарованные прелестью
звуков его песен», «Орфей превосходил красотой своих поэм всех бывших до него», «...те соловьи, чьи гнезда находятся у могилы
Орфея, поют слаще и громче, чем в других
местах», «Кто занимался вопросами поэзии, тот знает, что все гимны Орфея очень коротки и что всех их очень немного. По
красоте стихов они занимают второе место после гимнов Гомера, но намного их
превосходят глубиной своего религиозного чувства и божественного наития.» (Павсаний,
Описание Эллады)
Лесная нимфа Эвридика стала женой Орфея. Как и все нимфы,
она проводила время в увеселениях с такими же, как она, нимфами. Но однажды она
наступила на змею.
Казалось бы, нимфа должна знать обо всех опасностях, которые
могут ее настигнуть. Что заставило ее
забыть об осторожности? На это есть ответ у Вергилия в «Георгиках»:
оказывается, какой-то пастух начал преследовать Эвридику (он думал, что она
дикая, то есть никому не принадлежит). Эвридика убегала в страхе, она хотела
броситься в реку, чтобы избавиться от преследователя.
Этот пастух не остался безнаказанным за попытку совратить
нимфу – у него погибли все пчелы (видимо, пастух по совместительству был еще и
пчеловодом). Он обращается за помощью к своей матери, речной царице, чтобы она
раскрыла ему причину несчастий. Заботливая мамочка посылает его к вещуну за
разгадкой. И вещун открывает этому несостоявшемуся насильнику, что на нем лежит
проклятье мужа Эвридики:
«...когда от тебя убегала, чтоб кинуться в реку,
Женщина эта, на смерть обреченная, не увидала
В гуще травы, возле ног, огромной змеи прибережной.»
Видимо, ее подруги очень любили, да и смерть была и
неожиданной, и необычной:
«Хоры сверстниц дриад
огласили тут воплем вершины
Гор, тогда залились твердыни Родопы слезами.»
Дальше вещун говорит об Орфее:
«Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой,
Пел, отрада-жена, о тебе у волны, одинокий,
Пел при рождении дня и пел при его угасаньи.» (Вергилий,
«Георгики»)
Эвридика попала в Аид, в царство мертвых, где властвовали
царь этого царства Аид и его жена Персефона. Орфей так любил свою Эвридику, что
после ее смерти спустился в подземное царство и попросил богов вернуть ей жизнь
(далее – цитаты из «Метаморфоз» Овидия):
«Если не лжива молва о былом похищенье, - вас тоже
Соединила Любовь!»
Эти слова – напоминание Аиду, что он полюбил когда-то
Персефону, и от любви украл ее и взял с собой, в подземное царство.
«Сей ужаса полной юдолью,
Хаоса бездной молю и безмолвьем пустынного царства:
Вновь Эвридики моей
заплетите короткую участь!»
Орфей не просит богов оживить Эвридику навечно:
«Не на совсем, на тот срок, который ей отпущен природой:
Все мы у вас
должники; помедлив недолгое время,
Раньше ли, позже ли -
все в приют поспешаем единый.
Все мы стремимся
сюда, здесь дом наш последний; вы двое
Рода людского отсель
управляете царством обширным.
Так и она: лишь ее
положенные годы созреют,
Будет под властью у вас: возвращенья прошу
лишь на время.»
Его пение было настолько проникновенным, что
«Внемля, как он говорит, как струны в согласии зыблет,
Души бескровные слез проливали потоки.»
И властители подземного царства изменили своим правилам:
« и уже ни царица-супруга,
ни властелин преисподних
мольбы не исполнить не могут.»
Аид и Персефона согласились отпустить Эвридику, но при условии,
что Орфей не оглянется ни разу, пока она не выйдет из подземного царства.
Молодые супруги уходят из Аида:
«Вот уж в молчаньи немом по наклонной взбираются оба
Темной тропинке;
крутой, густою укутанной мглою.»
Рубенс, Орфей и Эвридика, 1636 год, 194х245 см, Прадо,
Мадрид, Испания.
На полотне Рубенса «Орфей и Эвридика» двое молодых людей
уходят от пожилых, сидящих на возвышении. Рядом с ними внизу – трехглавый пес,
за ними – мрак и вспышки огня. Молодые люди – это Орфей и Эвридика. Пожилые –
властители царства мертвых, откуда нет дороги на белый
свет, это Аид – бог этого царства, и Персефона – его жена. Трехглавый пес
Цербер стережет выход.
Орфей – он уводит Эвридику, ему запрещено оглядываться. Но
посмотрите на его глаза: он силится увидеть, что происходит позади него, идет
ли за ним Эвридика. Ему страшно, ему больно: он не видит ее. И должен итти
вперед, иначе она не выйдет из царства мертвых.
Эвридика – у нее на лице безмятежность, ни тревоги, ни
грусти: Орфей возвращает ее к жизни.
Рубенс, Орфей и Эвридика, фрагмент "Орфей и Эвридика"
Аид неспокоен. Его взгляд обращен наверх, как будто он хочет
увидеть какой-то знак свыше: при всем
своем могуществе он далеко не уверен в том, что Орфей исполнит свое желание и
вернет себе Эвридику.
Рубенс, Орфей и Эвридика, фрагмент "Аид и Персефона"
Персефона – вся в черном, траурная накидка на голове, глаза
полны слез,. Кажется, она предчувствует трагический конец приключения Орфея.
Трехглавый пес – Цербер: две головы спокойны, а третья,
похоже, под впечатлением песен подвывает, хотя \голос Орфея уже не звучит.
Рубенс, Орфей и Эвридика, фрагмент "Цербер"
Картина написана в мрачных тонах: тела не светятся яркими красками,
они мертвенны. Даже сполохи огня за спиной Аида выглядят бледно.
Орфей был близко к выходу из подземного царства, но вдруг
его покинуло ощущение того, что Эвридика рядом:
«И уже были они от границы земной недалеко, -
Но, убоясь, чтоб она не отстала, и в жажде увидеть,
Полный любви, он взор обратил, и супруга - исчезла!»
Эвридика вернулась в царство мертвых:
«Руки простер он
вперед, объятья взаимного ищет,
Но понапрасну - одно
дуновенье хватает несчастный,
Смерть вторично
познав, не пеняла она на супруга.
Да и на что ей
пенять? Иль разве на то, что любима?
Голос последним
"прости" прозвучал, но почти не достиг он
Слуха его; и она
воротилась в обитель умерших.»
Потерял Орфей Эвридику. Потерял из-за боязни потерять...
